Дорогие друзья!
Сегодня в рамках онлайн-проекта «Касимов. Война. Победа. Память» мы расскажем вам о боевом пути ветерана Великой Отечественной войны, участника героической обороны Ленинграда – Николая Илларионовича Ульянушкина.
Николай Илларионович родился 8 декабря 1924 года в селе Аниково. В сентябре 1942 года 17-летним юношей он ушел на фронт и сразу попал в самое пекло военных действий под Ленинградом. Воевал в 197-м отдельном артиллерийском дивизионе, подразделении береговой охраны в форте «Красная горка», заряжающим крупнокалиберного орудия – миномета, отражал атаки немцев и финнов на сухопутной линии Ораниенбаумского плацдарма. В 1942 году, в декабре, удостоился медали «За оборону Ленинграда».
С февраля 1944 года, после полного освобождения Ленинграда, боевой путь Николая Илларионовича продолжился в Белоруссии, затем в Пруссии.
За умение выполнять боевые задачи, мужество и стойкость рядовой Ульянушкин удостаивался государственных наград: медали «За отвагу» и ордена Красной Звезды. При штурме Кёнигсберга в феврале 1945 года был ранен в правую руку и лёгкое, за что получил медаль «За взятие Кенигсберга». Победу встретил в госпитале в Туле.
Когда война закончилась, начались трудовые будни. Николай Илларионович, вернувшись с фронта, сколько бы он ни работал, всегда был ударником. Работал водителем на Касимовском карьере (пос. Ташенка). Его счастье было в любимой жене Нине и большой дружной семье. Николай Илларионович прожил 94 года и был последним фронтовиком в посёлке Ташенка. Для своих детей, многочисленных внуков и правнуков этот человек был примером стойкости и самоотверженности. Его жизненный путь вдохновляет многих, а воспоминания о нём будут жить в сердцах всех тех, кто знал и любил его.
В завершение предлагаем вашему вниманию очерк-интервью «Колина звёздочка» автора Олега Романова. Этот рассказ был написан со слов Николая Илларионовича при его жизни.
КОЛИНА ЗВЕЗДОЧКА
(очерк)
– Призвали меня в сорок втором, в сентябре. В декабре восемнадцать лет исполнилось. Мать провожала из Аниково, где я родился, – спокойно рассказывает об этапах своей жизни Николай Ларионович Ульянушкин, житель поселка Ташенка, в недавнем прошлом – Касимовского карьера. – Пароходом, не помню названия, доставили нас, безусых парнишек, с Касимовской пристани на пристань в Шилове. Далее ехали поездом: до Рязани и Москвы, не останавливаясь. Покушать? Что мама в дорогу приготовила и собрала? Лепешечек – у каждого своя сумочка.
…Мальчишек касимовцев в свинячьем вагоне везли, не останавливаясь, до самой столицы. Ничего путём не видели в пути. От Москвы – вновь воинский эшелон.
– Хорошо поехали – день неясный был, – продолжает дедушка, позвякивая медалями. – На этом отрезке пути много составов в щепки разнесли самолеты фашистские. Его, немца, авиация и в Ленинграде, куда мы прибыли, бомбардировала нас. Море в первый раз увидел! Ну, когда тихое – блестит. А когда разволнуется – смотришь, как на лес – гребнями! Полтора или два дня мы там побыли. Знаете, какими нас там щами угощали? Говорить страшно. Щи из черной капусты, вместо мяса – опарыши. На второе котлеты из зеленой капусты – кто ее знает, с чем! Помыли, обмундировали нас в морскую форму и отправили дальше человек пятьдесят – шестьдесят, ночью на катере на большой остров Котлин в город-порт Кронштадт. Здесь «покупатели» разобрали нас по частям. Ночью доставили до Петергофа на южном берегу Финского залива…
Это – так называемый «Ораниенбаумский пятачок». Здесь держали оборону части, отрезанные от основных советских войск в годы Великой Отечественной войны. Они сыграли значительную роль в обороне города Ленина, блокированного со всех сторон немецкими и финскими войсками. С запада знаменитый «пятачок» ограничен селением Керново. С севера – Финским заливом, с востока – Старым Петергофом. Центр плацдарма – знаменитый форт «Красная Горка» с крупнокалиберными орудиями береговой обороны…
Коля обучился и служил связистом в батарее 45-мм полуавтоматических универсальных пушек 21-к, которая отражала налеты вражеских бомбардировочных авиаэскадрилий. В заливе виднелся затопленный по палубу от попаданий тяжелых снарядов и авиабомб знаменитый крейсер «Аврора». Учебный к началу войны корабль революции был хорошо вооружен зенитной артиллерией и отвлекал самолеты от Ленинграда. Крупнокалиберные 130-мм пушки его воевали на берегу, да на бронепоезде «Балтиец».
— Мы стояли как раз напротив железнодорожного Финского вокзала. Небольшой отросток территории вдоль залива, и он (вокзал) виден на суше тоже, как и крейсер в море. Стреляли с универсалок зениток по самолетам, которые на Ленинград летели. Приходилось пугать! – улыбается, продолжая свое повествование дедушка. Рядом крепостные старинные пушки, почти четыреста килограммов один снаряд весил.
— С кормежкой в блокаду, наверное, опять, плоховатенько было?
— Наоборот, во время блокады кормежка у нас нормальная была! На нашем «пятачке» под Петергофом продовольственное обеспечение хорошее было. А дело было так – припомнил фронтовик. – У нас своя столовая была. И тамошний старшина был, жил под Петергофом до войны. Он ночью – сети ставил. Разрешалось «браконьерство» такое, да и рыбацких сетей в окрестных, брошенных людьми деревнях было навалом. Салаку ловил! Наладил коптильное производство! Один раз кадушка, ведер на пятнадцать, – соли мало посыпал – протухать начала. Передовая линия солдат рядом. У них кормежка – плохая. Так они все с котелками к нам! А сам на ночь поставит сетки – никто не беспокоит. Лодку нашел и сети. Все поброшено по деревням было. Он и коптил рыбу нам «сам тамошний»!
А когда прошло наступление, прорвали фронт, расформировали наше подразделение. В сухопутную часть перешли. Сменили мы морскую чёрную форму на армейское защитное обмундирование. Звание у меня всю войну? Да какое – рядовой! Здесь нам выдали 120-мм полковые наступательные миномёты. В расчёте семь человек. Труба-ствол устанавливалась на платформе-плите – огромной, весом в 95 кг. 4 миномёта в батарее. Тяга автомобильная.
Миномётные полки образовались в 1942 году. Состояли они из 200 человек при 5 рациях на 26 грузовиках, обычно американских «Студебеккерах». Но в части Николая Ульянушкина миномётчики передвигались на «Шевроле» («Chevrolet G-71 07») (1,5 тонны грузоподъёмность, ведущие колёса). Данные автомобили собирались из ленд-лизовских комплектов на Горьковском автозаводе. У каждой машины – миномёт на прицепе, расчёт и связь.
К этому времени, хоть и молодой, но уже бывалый связист, не раз восстанавливавший оборванную связь под огнём немецких снайперов, очищая звонковый провод зубами – ножей не полагалось, соединяй концы как хочешь.
– Снайперы – «кукушки», – мы их звали, нас, связистов, обстреливали из леса, прямо с веток. И не увидишь. Идёшь, иной раз, по лесику и пригибаешься. Расстояние большое было – и бегал по лесу, и пешком. Прервётся связь – и вперёд – искать обрыв.
Был он все время рядом с командиром подразделения. Сначала у полевого телефона. Затем выучился и стал радистом. Вообще, держал под огнем противника наготове микрофон ультракоротковолновой радиостанции, тяжелой пятнадцатикилограммовой, на хрупких мальчишечьих плечах (был Коля небольшого роста) в деревянной «коробке» с ременными лямками, как у вещмешка «сидора», и выдвижной антенной. Вооружен был автоматом с откидным прикладом: «ППС-43», сконструированным в блокадном Ленинграде. Отличное, легкое оружие, которое, будучи трофейным, использовали и немцы, и финны, выпускали после войны, и даже в Корее в 50-х годах повоевали.
— В рожке тридцать пять патронов. В Ленинграде на заводе собирали, — рассказывает истинный фронтовик Николай Ларионович. — Калибр пули 7,62 мм. Бил, правда, недалеко – до трехсот метров. Я всегда с командиром батареи на переднем крае. И оттуда, с позиции, мой командир передавал распоряжения мне. А я уже по рации связывался со штабом по переносной рации.
Со своим минометным полком Николай освобождал Псков. Здесь вспомнился такой случай.
— Случайно связь оборвалась под Псковом. Смеркалось уже. Я самый молодой и шустрый. Бригадный старший связист отдает распоряжение: «Ульянушкин – связь оборвалась. А ты – не я. Иди. До батареи, лети». Я провод в руки и бегу. Прилетел – шумят. Прямо швейные машинки стрекочут. Слышу, выключают моторы, чтобы лететь по инерции. Ну, шарк, задницей в сосну уперся. Они стали бросать мелкие бомбы, побольше «четвертинок», прямо ящиками! В 70 или 100 метрах от линии фронта. Самолеты и… – наши «По-2», потом выяснилось, – женщины, «ночные ведьмы»!
Под Псковом вся нечисть воевала: матерые эсэсовцы, наемники со всей Европы и предатели нашей Родины, и даже испанцы из «Голубой дивизии» – не доводилось сталкиваться? – спрашиваю я.
Я к этому не касался. Служил, выполнял свои обязанности – только и всего, – смеется в ответ собеседник.
… Потом и всю Белоруссию проехал Николай. Помните в фильме «Освобождение» – операцию «Багратион», когда даже танки «Т-34-85» шли по гатям из колотых пополам и связанных бревен через топкие болота? Просеки делали. А солдаты применяли мокроступы? Но Коля их не вязал из ивового прута. Ведь ехал в «шевроле», которые тоже перемещались по болотам с минометами на прицепах, но показывать в то время в кинофильмах иностранную технику было запрещено. Таким образом, добрался до города-крепости Кенигсберг…
Вспомнилось фронтовику, как его ранило. Закатал дедушка рукав отяжеленного 14 медалями и двумя орденами праздничного костюма и показал мне страшный шрам чуть выше кисти.
– Под Кенигсбергом катавасия была. Случайно ранило – поясняет Николай Ларионович. – Только прибыли по назначению, к месту дислокации полка. Командир батареи побежал в штаб бригады – назначения брать. А мы никуда с машины не сходили. Приказано было. Но я до ветру захотел. Мол, быстро и на место. И в это время, как будто следили за нами, откуда-то из лесочка: «пук-пук» – прилетела мина, и в мотор попала. Старшего радиста и водителя в кабине убило сразу. Мы спиной к кабине сидели. Товарищ сидел рядом – осколок в спину влетел и в грудь вылетел – погиб. Я только рацию поставил – как хватит! Меня махануло, развернуло даже. Одну лучевую кость на руке задело, другую перебило, и я… отвоевался. И как, куда пошел дальше полк – не знаю – закончилась моя война. Нас, раненых, сразу в подвал укрыли. Обработали мою болячку (своя медицинская «летучка» в колонне шла), забинтовали и в тыл, в Тулу, в госпиталь чуть ли не на семь месяцев положили. Мелкие осколки долго выходили. И вот 13 сентября 1945 года меня демобилизовали.
– За что первую медаль получили?
– Пацаном был, как мой правнук, сейчас – дитя – дитём – всё забыл! Первая медаль, как значок, вручена мне была 24 июля 1943 года: «За оборону Ленинграда». Затем «За отвагу». За что? Я уже не помню. Я таких подвигов, вроде, не совершал, и Бог спасал меня от смерти. «Звездочку» получил за штурм Кёнигсберга.
Напомню, что для истинных фронтовиков медаль «За отвагу» и орден «Красной Звезды» – самые ценные боевые награды, которые имели самые храбрые рядовые воины, коим и являлся мой скромный собеседник.
– Самое интересное, – улыбается старик, – медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» – в госпитале был, мне так и не вручили. В военкомат ходил – сказали: «Не выпускают больше, дед, таких медалей». Я и успокоился. Платить за «значки» не платили. За «Звезду» 15 рублей доплаты получал! – с гордостью вспомнил Ларионович. – А это вторая моя награда – сохранилась хоть. А вот две первые «За оборону Ленинграда» и «За отвагу» в госпитале стащили. Планшет у меня старенький был. Свистнули вместе с планшеткой – подарком командира…
Далее фронтовик монологом рассказал о до и послевоенной своей жизни.
Мы росли, как? С семи лет мать таскала нас с собой в поле, когда хлеб жать ходила. И везде, куда её посылали трудиться. В Аниково я родился в 1924 году. Самыловский сельский совет. Перхурово с одной стороны, Клетино с другой. Пристань у нас долгое время на Оке стояла – шкипер Фёдор Андреевич Жуков – тесть мой, хозяйством заведовал. Вышку на нашей горе уже после войны построили и сейчас сохраняют. Свет, помню, как провели, и воду. Гора – до воды метров семьдесят, если колодец долбить. Родники были – забросили. А водичка была чистая, как слеза, сахарная. Не было после нашей водицы ни в самоварах, ни в чайниках накипи, как здесь в поселке карьера – лоскутами отлетает. Горища-то у нас природная, крутая, с серпантином, дорога-то весной красива, гора, когда черемуха цветёт! Помню, как по горе лазали с бидончиками воды. Если побольше возьмёшь – не залезешь! Школа лишь начальная была, клуб. В колхозе на лошадке до войны работал. В Криушинском СПТУ, что в Клепиковском районе, на плотника пытался выучиться. Не пришлось учиться, не пригодилось. Дома начали строить, и малярия на меня напала – чуть не умер. Списали меня подчистую! Но интересная, простая профессия. Мы жили – никто никому не завидовал. Семьи большие были. В каждой по многу детей. Нас семь человек на фронт уходило. Вернулись трое: я, Сергеев Коля и Соловьев Толя. А всего из Аниково – много мужиков ушло. Мой отец воевал, Илларион – пулемётчиком был, в первом же бою погиб, точнее – пропал без вести. Три брата и четыре сестры у нас росли. У меня самого трое детей, пять внуков и восемь правнуков! Много озорников! Жалко, в Аниково из 40 домов теперь в двух-трех лишь живут – сердце кровью обливается. Как и о том, что ни одной фотографии с войны, считай, не привез, то база секретная – в лесу стояли, объекты, то авто американские. Ни один корреспондент к нам не приезжал. Вот есть одна, поглядите.
– А почему же у Вас такое необычное отчество?
– У братьев и сестер – отцовское, а меня так записали в паспорте, ошиблись. Даже военный билет в военкомат носили – переделывать.
… И трудился после окончания боевых действий мой герой, как выяснилось, неплохо.
Вернувшись с войны, Николай Ульянушкин трудился… камнеломом в Касимовском карьере! Кувалдой бил камень в забое. Зимой на склад возили по узкоколейке в вагонетках известняк. А летом в баржи грузили. От «ГорькийГЭСстроя» трудился. И снабжение оттуда было. В бараке жилье получили. Дети родились. Выучился в карьере на шофера. Первые курсы были. Крутил баранку на различных самосвалах, начиная с самых первых «ЗИС», «МАЗ», затем могучий «КрАЗ» освоил и завершил трудовую деятельность уже на автобусе, в паре с таким же фронтовиком: Василием Кирюшиным. Сегодня водители тяжелых самосвалов уходят на пенсию с 55 лет, а Николай Ларионович – как медный котелок – ушел с 60 лет. Бог здоровья давал. Какие рейсы только не совершал. Помимо камня и щебня в карьере и частей для вышки в родное Аниково доставлял. Дрова возил с Ерахтура для отопления поселка.
– А как День Победы-то встретили? – спрашиваю в завершении разговора.
– В 1945 году война закончилась, а я в госпитале, в Туле, лежал. По черной тарелке радио – услышал! Обрадовались все и ходячие, и лежачие – орали, радовались, смеялись! Обеды – праздничные, добавочные были. А от чего солдат гладок – поел и на бок! А во мне всего 64 кг было…
(Олег Романов).
При подготовке этого поста были использованы материалы 👇
Газета «Мещерская новь» № 17 от 5.07.2011г. / Олег Романов
Газета «Мещерские вести» № 8 от 26.01.2017г. / Зульфия Клеблеева
Благодарим за помощь в сборе информации: члена Российского союза профессиональных литераторов Олега Романова, сотрудника Ташенской библиотеки Надежду Баранову.
Больше фотографий в сообществе «Библиотеки Касимовского муниципального округа».